Отряды Республики
Комиссарский отряд «Товарищ»
Девиз: «Один – за всех, все – за одного.»
Отрядная песня: «Философы в тринадцать с половиной»
«Данко»
Девиз: «Возьми своё сердце, зажги его смело,
Отдай его людям, чтоб вечно горело.»
Отрядная песня: «Костёр»
Легенда отряда: Жили на земле в старину одни люди, непроходимые леса окружали с трёх сторон таборы этих людей, а с четвёртой - была степь. Были это весёлые, сильные и смелые люди. И вот пришла однажды тяжелая пора, явились откуда-то иные племена и прогнали прежних в глубь леса. Там были болота и тьма, потому что лес был старый, и так густо переплелись его ветви, что сквозь них не видать было неба, и лучи солнца едва могли пробить себе дорогу до болот сквозь густую листву. Но когда его лучи падали на воду болот, то подымался смрад, и от него люди гибли один за другим. Тогда стали плакать жёны и дети этого племени, а отцы задумались и впали в тоску.
Нужно было уйти из этого леса, и для того были две дороги: одна - назад, - там были сильные и злые враги, другая - вперёд, - там стояли великаны-деревья, плотно обняв друг друга могучими ветвями, опустив узловатые корни глубоко в цепкий ил болота. Эти каменные деревья стояли молча и неподвижно днём в сером сумраке и ещё плотнее сдвигались вокруг людей по вечерам, когда загорались костры. И всегда, днём и ночью, вокруг тех людей было кольцо крепкой тьмы, оно точно собиралось раздавить их, а они привыкли к степному простору. А ещё страшней было, когда ветер бил по вершинам деревьев и весь лес глухо гудел, точно грозил и пел похоронную песню тем людям.
Это были всё-таки сильные люди, и могли бы они пойти биться насмерть с теми, что однажды победили их, но они не могли умереть в боях, потому что у них были заветы, и коли б умерли они, то пропали б с ними из жизни и заветы. И потому они сидели и думали в длинные ночи, под глухой шум леса, в ядовитом смраде болота. Они сидели, а тени от костров прыгали вокруг них в безмолвной пляске, и всем казалось, что это не тени пляшут, а торжествуют злые духи леса и болота...
Люди всё сидели и думали. Но ничто - ни работа, ни женщины не изнуряют тела и души людей так, как изнуряют тоскливые думы. И ослабли люди от дум... Страх родился среди них, сковал им крепкие руки, ужас родили женщины плачем над трупами умерших от смрада и над судьбой скованных страхом живых, - и трусливые слова стали слышны в лесу, сначала робкие и тихие, а потом всё громче и громче...
Уже хотели идти к врагу и принести ему в дар волю свою, и никто уже, испуганный смертью, не боялся рабской жизни... Но тут явился Данко и спас всех один. Данко - один из тех людей, молодой красавец. Красивые - всегда смелы. И вот он говорит им, своим товарищам:
- Не своротить камня с пути думою. Кто ничего не делает, с тем ничего не станется. Что мы тратим силы на думу да тоску? Вставайте, пойдём в лес и пройдём его сквозь, ведь имеет же он конец - всё на свете имеет конец! Идемте! Ну!
Посмотрели на него и увидали, что он лучший из всех, потому что в очах его светилось много силы и живого огня.
- Веди ты нас! - сказали они.
Тогда он повёл...
Повёл их Данко. Дружно все пошли за ним - верили в него. Трудный путь это был! Темно было, и на каждом шагу болото разевало свою жадную гнилую пасть, глотая людей, и деревья заступали дорогу могучей стеной. Переплелись их ветки между собой, как змеи, протянулись всюду корни, и каждый шаг много стоил пота и крови тем людям. Долго шли они... Всё гуще становился лес, всё меньше было сил! И вот стали роптать на Данко, говоря, что напрасно он, молодой и неопытный, повёл их куда-то. А он шёл впереди их и был бодр и ясен.
Но однажды гроза грянула над лесом, зашептали деревья глухо, грозно. И стало тогда в лесу так темно, точно в нём собрались сразу все ночи, сколько их было на свете с той поры, как он родился. Шли маленькие люди между больших деревьев и в грозном шуме молний, шли они, и, качаясь, великаны-деревья скрипели и гудели сердитые песни, а молнии, летая над вершинами леса, освещали его на минутку синим, холодным огнём и исчезали так же быстро, как являлись, пугая людей. И деревья, освещённые холодным огнём молний, казались живыми, простирающими вокруг людей, уходивших из плена тьмы, корявые, длинные руки, сплетая их в густую сеть, пытаясь остановить людей. А из тьмы ветвей смотрело на идущих что-то страшное, тёмное и холодное. Это был трудный путь, и люди, утомленные им, пали духом. Но им стыдно было сознаться в бессилии, и вот они в злобе и гневе обрушились на Данко, человека, который шел впереди их. И стали они упрекать его в неумении управлять ими, - вот как!
Остановились они и под торжествующий шум леса, среди дрожащей тьмы, усталые и злые, стали судить Данко.
- Ты, - сказали они, - ничтожный и вредный человек для нас! Ты повёл нас и утомил, и за это ты погибнешь!
- Вы сказали: «Веди!» - и я повёл! - крикнул Данко, становясь против них грудью. - Во мне есть мужество вести, вот потому я повёл вас! А вы? Что сделали вы в помощь себе? Вы только шли и не умели сохранить силы на путь более долгий! Вы только шли, шли, как стадо овец!
Но эти слова разъярили их ещё более.
- Ты умрёшь! Ты умрёшь! - ревели они. А лес всё гудел и гудел, вторя их крикам, и молнии разрывали тьму в клочья. Данко смотрел на тех, ради которых он понёс труд, и видел, что они - как звери. Много людей стояло вокруг него, но не было на лицах их благородства, и нельзя было ему ждать пощады от них.
Тогда и в его сердце вскипело негодование, но от жалости к людям оно погасло. Он любил людей и думал, что, может быть, без него они погибнут. И вот его сердце вспыхнуло огнём желания спасти их, вывести на лёгкий путь, и тогда в его очах засверкали лучи того могучего огня... А они, увидав это, подумали, что он рассвирепел, отчего так ярко и разгорелись очи, и они насторожились, как волки, ожидая, что он будет бороться с ними, и стали плотнее окружать его, чтобы легче им было схватить и убить Данко. А он уже понял их думу, оттого ещё ярче загорелось в нём сердце, ибо эта их дума родила в нём тоску.
А лес всё пел свою мрачную песню, и гром гремел, и лил дождь...
- Что сделаю я для людей?! - сильнее грома крикнул Данко.
И вдруг он разорвал руками себе грудь и вырвал из неё своё сердце и высоко поднял его над головой.
Оно пылало так ярко, как солнце, и ярче солнца, и весь лес замолчал, освещённый этим факелом великой любви к людям, а тьма разлетелась от света его и там, глубоко в лесу, дрожащая, пала в гнилой зёв болота. Люди же, изумлённые, стали как камни.
- Идём! - крикнул Данко и бросился вперёд на своё место, высоко держа горящее сердце и освещая им путь людям.
Они бросились за ним, очарованные. Тогда лес снова зашумел, удивлённо качая вершинами, но его шум был заглушен топотом бегущих людей. Все бежали быстро и смело, увлекаемые чудесным зрелищем горящего сердца.
И теперь гибли, но гибли без жалоб и слёз. А Данко всё был впереди, и сердце его всё пылало, пылало!
И вот вдруг лес расступился перед ним, расступился и остался сзади, плотный и немой, а Данко и все те люди сразу окунулись в море солнечного света и чистого воздуха, промытого дождем. Гроза была - там, сзади них, над лесом, а тут сияло солнце, вздыхала степь, блестела трава в брильянтах дождя и золотом сверкала река... Был вечер, и от лучей заката река казалась красной, как та кровь, что била горячей струёй из разорванной груди Данко.
Кинул взор вперёд себя на ширь степи гордый смельчак Данко, - кинул он радостный взор на свободную землю и засмеялся гордо. А потом упал и - умер.
Люди же, радостные и полные надежд, не заметили смерти его и не видали, что ещё пылает рядом с трупом Данко его смелое сердце. Только один осторожный человек заметил это и, боясь чего-то, наступил на гордое сердце ногой... И вот оно, рассыпавшись в искры, угасло...
«Гренада»
Девиз: «Юности очень надо
Чтоб в жизни была Гренада.»
Отрядная песня: «Юность» («Какая свежесть, нежность в этом имени…»)
Легенда отряда: Название отряда пошло от песни Михаила Светлова «Гренада», написанной в 1926 году, задолго до Гражданской войны в Испании в 1936-1939 гг.
Мы ехали шагом,
Мы мчались в боях
И «Яблочко» — песню
Держали в зубах.
Ах, песенку эту
Доныне хранит
Трава молодая —
Степной малахит.
Но песню иную
О дальней земле
Возил мой приятель
С собою в седле.
Он пел, озирая
Родные края:
«Гренада, Гренада,
Гренада моя!»
Он песенку эту
Твердил наизусть...
Откуда у хлопца
Испанская грусть?
Ответь, Александровск,
И, Харьков, ответь:
Давно ль по-испански
Вы начали петь?
Скажи мне, Украйна,
Не в этой ли ржи
Тараса Шевченко
Папаха лежит?
Откуда ж, приятель,
Песня твоя:
«Гренада, Гренада,
Гренада моя»?
Он медлит с ответом,
Мечтатель-хохол:
- Братишка! Гренаду
Я в книге нашёл.
Красивое имя,
Высокая честь —
Гренадская волость
В Испании есть!
Я хату покинул,
Пошёл воевать,
Чтоб землю в Гренаде
Крестьянам отдать.
Прощайте, родные!
Прощайте, семья!
«Гренада, Гренада,
Гренада моя!»
Мы мчались, мечтая
Постичь поскорей
Грамматику боя —
Язык батарей.
Восход подымался
И падал опять,
И лошадь устала
Степями скакать.
Но «Яблочко»—песню
Играл эскадрон
Смычками страданий
На скрипках времён...
Где же, приятель,
Песня твоя:
«Гренада, Гренада,
Гренада моя»?
Пробитое тело
Наземь сползло,
Товарищ впервые
Оставил седло.
Я видел: над трупом
Склонилась луна,
И мёртвые губы
Шепнули: «Грена...»
Да. В дальнюю область,
В заоблачный плёс
Ушёл мой приятель.
И песню унёс.
С тех пор не слыхали
Родные края:
«Гренада, Гренада,
Гренада моя!»
Отряд не заметил
Потери бойца
И «Яблочко»—песню
Допел до конца.
Лишь по небу тихо
Сползла погодя
На бархат заката
Слезинка дождя...
Новые песни
Придумала жизнь...
Не надо, ребята,
О песне тужить.
Не надо, не надо,
Не надо, друзья...
Гренада, Гренада,
Гренада моя!
«Всадники»
Девиз: «Ни шагу на месте, ни шагу назад,
Для Всадников нет никаких преград.»
Отрядная песня: «Звёзды девятнадцатого года»
Легенда отряда: Название отряда берёт свои истоки из стихотворения Валерия Брюсова «К русской революции», написанном в 1920 году.
Ломая кольцо блокады,
Бросая обломки ввысь,
Всё вперёд, за грань, за преграды
Алым всадником - мчись!
Сквозь жалобы, вопли и ропот
Трубным призывом встаёт
Твой торжествующий топот,
Над простёртым миром полёт.
Ты дробишь тяжёлым копытом
Обветшалые стены веков,
И жуток по треснувшим плитам
Стук беспощадных подков.
Отважный! Яростно прянув,
Ты взвил потревоженный прах.
Оседает гряда туманов,
Кругозор в заревых янтарях.
И все, и пророк и незоркий,
Глаза обратив на восток, -
В Берлине, в Париже, в Нью-Йорке, -
Видят твой огненный скок.
Там взыграв, там кляня свой жребий,
Встречает в смятеньи земля... (четверостишье отряд заканчивает согласно своему настроению)
«Новое поколение»
Девиз: «Наше нелёгкое время юности крылья даёт,
Новое поколение выбирает взлёт.»
Отрядная песня: «Новое поколение»
Легенда отряда: у отряда нет легенды, так как это новое поколение, и они сами творят свою историю.
«Бригантина»
Девиз: «Пройдёт Бригантина сквозь бури и шторм –
В надёжных руках штурвал.»
Отрядная песня: «Шхуна»
Леганда отряда: Более трёх веков будоражит воображение моряков и романтиков легенда о «Летучем Голландце», – корабле-призраке с капитаном-призраком у руля. Говорят, прогневил он морских Богов и был обречён на вечное скитание. Неизвестно, был ли прототип у этого мифического корабля, однако, реальные «потомки» «Летучего Голландца» существуют.
Потомок «Летучего Голландца»
Американская бригантина «Мария Селест» вышла из Нью-Йорка в 1872 году к берегам Италии. Однако дойти ей суждено не было. Прошло достаточно времени, чтобы переплыть Атлантику, а судно как в бездну кануло. Спустя два месяца моряки бороздившего Атлантику парусника «Дей Грэйша» заметили неизвестную бригантину, идущую под парусами, и стали подавать ей сигналы. С борта незнакомца ответа не последовало. Странная бригантина будто бы шла сама по себе по воле ветра и волн.
Брошенный странник
Когда корабли поравнялись, матросы поднялись на борт бригантины. В матросском кубрике царил идеальный порядок – всюду чистота, сундуки с пожитками и другие предметы обихода. Еще одна странная деталь – нигде не удалось обнаружить судовые документы. Не было и самого необходимого: секстанта, морских карт, навигационных книг. Выяснить смогли только одно – бригантина называлась «Мария Селест».
«Пьяная» вербовка
Роковой рейс был воистину проклятым. Капитаном «Марии Селест» был человек по фамилии Бриггз. Согласно документам, представленным морскому прокурору судовладельцем, в команде числилось семнадцать моряков, на самом деле их было только десять. При этом только капитан с женой и его первый помощник Хулок числились в списке и действительно были на судне. Остальные члены команды в списке, содержавшем вымышленные фамилии, совсем не значились. Причиной этого был тот факт, что набрать матросов на этот трудный рейс было очень сложно, а список из «мёртвых душ» подавался заранее. До последнего часа перед отплытием бригантины вербовщик ходил по портовым кабакам, спаивая до беспамятства приглянувшихся ему здоровенных верзил, притаскивал их на корабль, а, протрезвев, бедолаги обнаруживали себя на борту судна уже далеко от берега. Троих из набранных таким зверским способом моряков не досчитались на паруснике «Дей Грэйша», – моряки этого парусника решили вволю погулять в приморском кабаке, а в итоге оказались на проклятом рейсе «Марии Селест».
Гнев Богов
Затишье длилось недолго. Через несколько дней бригантину настиг шторм. Тучи казались тяжелее свинца, небо словно раскололось по воле разгневанных Богов, волны бросали суденышко как щепку, заливая палубу. Судно накренилось и должно было вот-вот пойти ко дну. Старший офицер бросился к штурвальному колесу спасать положение, но в это время из каюты раздался душераздирающий крик. От внезапного и сильного крена массивный рояль сорвался с места и раздавил жену капитана.
Капитан исчез
Столкнул ли его кто-то из бунтарей-матросов в море? Бросился ли он сам за борт в приступе горя? Неизвестно. Моряки продолжали пьяный разгул, и в состоянии умопомрачения убили одного матроса. Смерть бедняги несколько отрезвила обезумевших. Хулок понял, что на корабле совершено преступление, отвечать за которое придётся в порту прибытия. Учитывая смерть матроса, капитана и бунт на корабле, ему грозила смертная казнь. И тогда Хулок решил уговорить команду покинуть корабль.
На корабле остались кок Пембертон, рассказавший спустя много лет эту историю журналисту, и те самые три матроса с парусника «Дей Грэйша», что попали на судно обманом. Они решили дожидаться спасения.
Не всё так просто...
Казалось бы, история из мистической становится просто криминальной, и историки уверовали в это. Кроме слов кока, который вполне мог быть самозванцем, захотевшим, чтобы его имя осталось в истории, никто информацию о чудесном спасении четвёрки подтвердить не может. Тем более что списки членов команды корабля-призрака были ложными.
Рассказывают, что призрак капитана «Марии Селест» наведывался членам новой команды корабля до гибели бригантины в 1884 году. Моряки же убеждены, что и сейчас можно увидеть в самых удаленных уголках морей и океанов внезапно возникшую из ниоткуда бригантину с надписью «Мария Селест» на борту и призраком у руля. Увидевших этот корабль-призрак ждут невероятные приключения.
«Альтаир»
Девиз: «Чтобы горели звезды, нужно гореть самим.»
Отрядная песня: «Звездопад»
Легенда отряда: В Китае существуют легенды о происхождении созвездий и звёзд. Например созвездие Волопаса (звезда Альтаир в созвездии Opла) и Ткачиху (звезда Вега в созвездии Лиры).
Итак, ткачиха по имени Чжи Нюй жила на восточном берегу Серебряной реки — Млечного Пути — и ткала на своём станке великолепные облака. Помимо неё этим делом занимались ещё шесть фей, но среди них Чжи Нюй заметно выделялась своим трудолюбием и прилежностью.
На другом берегу Серебряной реки, в мире людей, жил пастух (т.е. волопас) Ню Лан, наибольшей ценностью которого был старый вол. Это животное юноша берёг как зеницу ока. И вот однажды вол заговорил человеческим голосом и поведал своему хозяину о том, что прекрасная Чжи Нюй каждый день в определённое время ходит купаться в Серебряной реке. Он же и научил Ню Дана тому, как сделать небесную ткачиху своей женой: юноше надо было лишь незаметно унести одежду, которую та скидывала перед тем, как войти в реку.
Юноша послушался вола и, спрятавшись в зарослях у Серебряной реки, стал поджидать Чжи Нюй. Наконец та пришла вместе с сёстрами. Раздевшись, девушки бросились в воду, а Ню Лай, выскочив из тростника, схватил одежду Чжи Нюй. Её сёстры, увидев незнакомого человека, выбежали из реки, набросили свои одежды и разбежались, а Чжи Нюй осталась на берегу.
Ню Лан сказал, что отдаст ей одежду только в том случае, если она согласится выйти за него замуж. Чжи Нюй кивнула юноше в знак согласия, став таким образом его женой.
Много лет жили они в мире: Ню Лан пахал, а Чжи Нюй ткала. В положенные сроки родились у них мальчик и девочка. Однако кое-кого такая идиллия не радовала, а именно бабушку Чжи Нюй и её супруга, небожителей. И вот послали они одного из богов вернуть свою родственницу обратно на Небеса. Гонец в точности исполнил приказание божественных супругов.
Но Ню Лан был не в силах выдержать разлуку с женой. Он посадил детей в корзины и, поскольку одна из корзин перевешивала другую, в ту, что полегче, пастух бросил черпак для навоза. Затем Ню Лан взвалил корзины себе на плечи и отправился искать Чжи Нюй. Однако от Серебряной реки не осталось и следа, так как боги перенесли её на Небо.
И пришло время вновь заговорить волу человеческим голосом. И изрекло это мудрое животное: «Ню Лан, я скоро умру. Тогда тебе нужно содрать с меня шкуру и накинуть себе на плечи — так ты сможешь добраться до Небесного дворца».
Едва сказав такие слова, вол упал на землю и испустил дух. Ню Лан, накинув на себя его шкуру, помчался на Небо, где пронёсся среди звёзд и добрался до Серебряной реки, на берегу которой сидела его красавица-жена. Дети радостно закричали и устремились навстречу матери, но тут неведомо откуда вдруг протянулась большая женская рука, держащая золотую шпильку. Этой шпилькой рука провела вдоль Серебряном реки, и гладь её в ту же минуту превратилась в бурный поток. Несчастный пастух, не зная, как перебраться через реку, заплакал. И тогда его дочка предложила ему осушить реку с помощью черпака для навоза. И отец согласился.
Он черпал воду из Небесной реки, пока не выбился из сил, после этим делом занялись его дети. Упорство этой семьи разжалобило Небесных владык, и они позволили супругам встречаться раз в год, вечером седьмого числа седьмой луны на мосту, который выстраивают сороки из своих хвостец. Во время этих кратких свиданий Чжи Нюй не может сдержать своих слёз, и потому на Земле тогда часто идут дожди.
По обоим берегам Небесной реки можно и сейчас видеть две большие сверкающие звезды - звезда Альтаир в созвездии Opла и звезда Вега (Ткачиха) в созвездии Лиры.
«Икары»
Девиз: «Икары гибнут на лету,
Но через гибель и удары
Всё выше дерзкую мечту
Несут крылатые Икары.»
Отрядная песня: «Птенцы»
Легенда отряда: Название отряда пошло из древнегреческого мифа...
Царь растекся по своему ложу, вокруг него собралась толпа стражников, рабов с опахалами и полуголых рабынь. Перед Миносом стояла ваза с фруктами и золотая чаша с вином. Царь смотрел на Дедала с сочувствием:
- Слушай, мастер Дедал. Задумал я увековечить себя после смерти, ведь все мы смертны, не так ли? - он посмотрел на Дедала с таким странным выражением, что тот передернулся. Минос продолжал: - Я хочу иметь статую. Мою статую, сделанную лучшим из мастеров. Ты сделаешь эту статую.
- Я сделаю то, о чем ты просишь, царь, но позже. Сейчас мне не дает покоя одна мысль. Я хочу сделать крылья.
- Чего?
- Крылья. Для тебя, царь.
- На кой мне твои крылья? Хочешь, чтобы я поднялся повыше и упал посильнее? Ты задумал убить меня, мастер?
- Нет! Ты поднимешься на высоту Олимпа. Ты станешь подобен богам. Подумай о таких высотах, царь. Это посильнее, чем увековечить себя в камне.
- Хм, да ты просто не хочешь делать мне статую! Тогда ты умрешь. Стража!
- Нет-нет, - залепетал Дедал, внутри у него все сжалось. - Я увековечу тебя в камне, если ты этого так хочешь. Но дай мне сначала сделать крылья.
- Мне кажется, что ты хочешь обмануть меня, - глаза Миноса стали похожи на острия двух мечей. - Ну да ладно, я дам тебе месяц. Закончишь ты свои крылья, или нет, но через месяц ты должен начать мою статую.
- Через месяц, я начну делать то, о чем ты просишь. Как легко давать обещание, зная, что ты все равно его не выполнишь, подумал Дедал, и на душе у него полегчало.
Мастер что-то не в духе сегодня, обычно так добр с ним. На острове даже стали считать, что Дедал его отец. Отец! Родителей у него никогда не было, вернее он их не помнил. Да, он хотел бы иметь такого отца, но, к сожалению, был всего лишь подмастерьем.
- Скажи мне, мальчик, чего ты хочешь больше всего на свете? - Глаза юноши загорелись, лицо просветлело, на нем появилась мечтательная улыбка.
- Я хочу летать, мастер, - выпалил он с детской наивностью. - Летать, как птица, или хотя бы, как это перышко. Я летаю во сне. Это прекрасно. Я отрываюсь от земли, взмываю в воздух, теряю ощущение своего тела и... лечу. Полет во сне - это самое прекрасное, что я испытывал в жизни. Полет наяву - моя самая заветная мечта.
На берегу моря Дедал подозвал к себе Икара:
- Ты хотел летать? Надевай крылья, мальчик. Икар не найдя слов, влез в кожаные лямки. Лицо его раскраснелось, глаза горели, как самые яркие звезды.
«Я свинья, - подумал Дедал, - мальчик так рад, а я... А если он упадет и разобьется. Впрочем он сам этого хотел, - решил Дедал, - за все надо платить». Он взял веревку, завязал петлю и накинул ее на шею Икара:
- Это что бы мы могли тебя вернуть, - авторитетно заявил Дедал. Икар непонимающе посмотрел на веревку, открыл было рот, но Дедал сказал громко:
- Лети, мальчик.
И он полетел. Он разбежался, взмахнул крыльями и оторвался от земли. Дедал подошел к стражнику, протянул ему веревку:
- Держи. Держи крепко, а у меня сил нет.
Стражник вцепился двумя руками в веревку, ошалело наблюдал за уменьшающейся фигуркой. Икар часто-часто замахал крыльями, усиленно поднимая себя в воздух, потом расправил их и величаво полетел над полем. Хрупкая, светловолосая, юношеская фигурка уменьшалась на глазах, казалось, что она сольется с солнцем, как вдруг... Веревка натянулась, фигурка замерла, нелепо взмахнула крыльями, стала тяжело опускаться на землю.
- Тяни веревку, - безразлично сказал старик стражнику.
- Хватит ему там летать. Я ошибся в расчетах здесь и здесь. Икар опустился грустный, молча снял крылья, скинул с шеи веревку и поплелся за стариком и стражником.
Дедал нервничал, что-то шло не так. Завтра Минос будет на испытаниях, а что если отберет крылья? Тогда он опять окажется заключенным на этом острове. Уже до конца дней своих. Вошел понурый Икар, тенеподобность юноши, его мрачность раздражали Дедала. Он поинтересовался ехидно:
- Чем ты недоволен?
- Ничем.
- Ты боишься, - попробовал угадать Дедал. - Нет, тебе что-то не нравится.
- Я не боюсь! - горячо заговорил юноша. - Я не боюсь летать. Я не боюсь упасть и быть разбитым. Что ж упаду, поднимусь и полечу снова. Вся жизнь - это взлеты и падения.
- Тогда, что не так?
- Веревка! - выпалил Икар.
- Что?!
- Веревка, - прошептал Икар упавшим голосом. - Она душит меня, тянет обратно, не дает лететь. Мне не страшно упасть, да и...
- Что?
- Знаешь, что такое взлететь и почувствовать свободу полета? Ты взлетаешь, несешься ввысь, падаешь вниз и ощущаешь свободу. Вокруг бескрайнее небо, вечное и прекрасное. Ветер. Ты догоняешь его, он несется мимо, обдувает тебя ледяным дыханием, остается где-то за твоей спиной. Ты выиграл эту гонку - гонку с ветром. Ты велик, ты свободен, как вдруг... Веревка. Она давит на горло, она душит. Она требует, что бы ты вернулся в грязь, на землю, потерял свободу. Толстая, грязная, приземленная веревка. Ты хочешь кричать, но она давит на горло, не дает выкрикнуть, не дает вырваться боли наружу. Она тянет сильно, она врезается в горло, и ты теряешь свободу. Ты вынужден опускаться вниз. Веревка. Это самая страшная вещь на земле. Еще не было изобретено человеком ни одной вещи более страшной, безжалостной и равнодушной.
Юноша, всхлипнул и ушел. Дедал остался один.
В этот день на берегу моря было много стражи, рабов, зевак, что притащились за царем. Шумная, веселая толпа разбрелась по полю. Все обсуждали новое изобретение великого мастера, что создал топор, бурав, пилу, придумал молоток и клещи и еще множество всяческих невероятных конструкций.
- Ну, мастер Дедал, покажи свои крылья, - Минос мерзко улыбался.
- Мальчик, неси крылья, - распорядился Дедал. Икар подбежал, подал крылья.
- Вот, - повторил Дедал. - Эти крылья, царь, являются...
- Не надо меня учить, мастер Дедал. Я хочу попробовать их в действии. Давай мне крылья, афинянин.
- Но...
- Что? Ты не хочешь дать мне опробовать твое изобретение? Ты что-то затеял, старый лживый афинянин? - Минос на глазах стал наливаться краской, голос его дрожал от гнева.
- Надевай крылья. Ты сам опробуешь свое изобретение. Голос Миноса уже ревел, раскатывался над морем. Толпа затихла, в страхе взирала на грозного царя. Дедал взволнованно стал напяливать крылья. Сердце заколотилось часто-часто. Он и не мечтал о таком везении, царь сам отпускает его. Трясущиеся руки старика влезли в кожаные лямки, он уже собрался взлетать, когда раздался резкий голос:
- Обычно он заставлял летать сына.
- Это правда, старик?
- Не совсем. Икар не сын мне. Он мой помощник. Мальчик мечтал взлететь, я дал ему крылья.
- Снимай!
- Что? - растерялся Дедал.
- Крылья. Поди сюда...
- Икар, - услужливо подсказал стражник.
- Иди ко мне мальчик. Надень крылья. Икар поспешно надел крылья. Движения его были отточенными, четкими, но юноша был взволнован. Его лицо раскраснелось, глаза сияли, как две звезды, светлые курчавые локоны растрепались. Минос не заметил этого волнения, посчитал, что оно вызвано его присутствием. Икар стоял перед ним, раскинув руки-крылья в стороны.
- Ты можешь лететь, - сказал Минос властно.
- Если ты расшибешься, скажи спасибо своему отцу...
- Я не отец ему, - поспешил поправить Дедал.
- ...это он хотел сделать мне подлость, - закончил Минос, не обращая внимания на строго художника и его слова.
- Лети, Икар. Икар сделал шаг в сторону, приготовился к разбегу, но старческий голос остановил его:
- Мальчик, ты забыл кое-что. Икар обернулся. Дедал подошел к нему, накинул на шею юноши грязную петлю.
- Вот так.
- Зачем ты это делаешь?
- Не могу рисковать.
- Ты пожалеешь об этом, отец.
Что-то сжалось внутри Дедала, хоть он и знал, что этот мальчик боготворит его, Икар никогда не называл его отцом. Дедал хотел сказать что-нибудь, но слов не было, он проглотил ком, что стоял в горле, сказал нетвердым, охрипшим вмиг голосом:
- Лети, мальчик. Икар разбежался, оттолкнулся от земли, часто замахал крыльями, поднялся в воздух. Люди подняли головы вверх, следили за каждым движением маленького человека, который летел вверх, подобно птицам и богам. Икар поднимался все выше и выше, потом замер. Веревка натянулась. Страж потянул ее на себя, хохотнул. Икар спустился чуть ниже, снова взмыл ввысь. Что-то блеснуло ослепительно ярко в руках юноши.
- Нет! - закричал Дедал, понявший свою ошибку. - Мальчик! Ика-а-а-ар!!!
Веревка натянулась чуть сильнее, затем ослабела и полетела вниз. Люди замерли еще не поняв, что произошло. Несколько мгновений они смотрели в небо. Потом в землю ударила ослепительная молния - большой острый нож вошел в морской песок по самую рукоять. Вслед за ножом на землю упал и конец веревки. Что-то среднее между вздохом и стоном повисло над толпой. Люди снова смотрели в небо, на удаляющуюся фигурку. Вскоре она растворилась в нестерпимом блеске солнца. Больше никто и никогда не видел Икара.
Легенда гласит, что Дедал бежал на остров Сицилию, где правил царь Кокал. Минос, узнав об этом потребовал отдать ему Дедала, но дочерям Кокала было жалко отдавать великого художника. Минос был приглашен во дворец Кокала, а когда принимал ванну, дочери царя вылили на него котел кипятка. Минос сварился заживо.
Икар взлетел слишком высоко, солнце растопило воск, перья посыпались в море, а вслед за ними в бушующие волны полетел и Икар. Море долго швыряло тело несчастного юноши. В последствии, тело Икара было найдено Гераклом и захоронено на острове Самос. Ту часть Эгейского моря, в которую упал Икар, назвали Икарийским морем.
«Юность»
Девиз: «Юность никогда не кончается,
Юность не уходит в запас,
Бьётся сердце Павки Корчагина,
Бьётся в каждом из нас.»
Отрядная песня: «Юность» («Звонкой струной звенит…»)
Легенда отряда: Отряд назван по мотивам произведения «Как закалялась сталь».
Автобиографический роман Николая Островского разделен на две части, каждая из которых содержит по девять глав: детство, отрочество и юность; затем зрелые годы и болезнь.
За недостойный поступок (насыпал священнику махры в тесто) кухаркина сына Павку Корчагина выгоняют из школы, и он попадает "в люди". "Заглянул мальчик в самую глубину жизни, на её дно, в колодезь, и затхлой плесенью, болотной сыростью пахнуло на него, жадного ко всему новому, неизведанному". Когда в его маленький городок вихрем ворвалась ошеломляющая весть "Царя скинули", Павлу вовсе некогда было думать об учебе, он тяжело работает и по-мальчишески, не раздумывая, прячет оружие вопреки запрету со стороны шефов внезапно нахлынувшей неметчины. Когда губернию заливает лавина петлюровских банд, он становится свидетелем множества еврейских погромов, заканчивавшихся зверскими убийствами.
Гнев и возмущение часто охватывают юного смельчака, и он не может не помочь матросу Жухраю, другу своего брата Артема, работавшего в депо. Матрос не раз по-доброму беседовал с Павлом: "У тебя, Павлуша, есть все, чтобы быть хорошим бойцом за рабочее дело, только вот молод ты очень и понятие о классовой борьбе очень слабое имеешь. Я тебе, братишка, расскажу про настоящую дорогу, потому что знаю: будет из тебя толк. Тихоньких да примазанных не люблю. Теперь на всей земле пожар начался. Восстали рабы и старую жизнь должны пустить на дно. Но для этого нужна братва отважная, не маменькины сынки, а народ крепкой породы, который перед дракой не лезет в щели, как таракан, а бьет без пощады". Умеющий драться, крепкий и мускулистый Павка Корчагин спасает из-под конвоя Жухрая, за что его самого по доносу хватают петлюровцы. Павке не был знаком страх обывателя, защищающего свой скарб (у него ничего не было), но обычный человеческий страх захватил его ледяной рукой, особенно когда он услышал от своего конвоира: "Чего его таскать, пане хорунжий? Пулю в спину, и кончено". Павке стало страшно. Однако Павке удается спастись, и он прячется у знакомой девушки Тони, в которую влюблен. К сожалению, она интеллигентка из "класса богатых": дочь лесничего.
Пройдя первое боевое крещение в боях гражданской войны, Павел возвращается в город, где создана комсомольская организация, и становится её активным членом. Попытка затащить в эту организацию Тоню проваливается. Девушка готова ему подчиняться, но не до конца. Слишком расфранченной она приходит на первое комсомольское собрание, и ему тяжело её видеть среди выцветших гимнастерок и кофточек. Дешевый индивидуализм Тони становится непереносимым Павлу. Необходимость разрыва была ясна им обоим... Непримиримость Павла приводит его в ЧК, тем более в губернии её возглавляет Жухрай. Однако чекистская работа действует на нервы Павла весьма разрушающе, учащаются его контузионные боли, он часто теряет сознание, и после короткой передышки в родном городе Павел едет в Киев, где тоже попадает в Особый отдел под руководство товарища Сегала.
Вторая часть романа открывается описанием поездки на губконференцию с Ритой Устинович, Корчагина назначают ей в помощники и телохранители. Одолжив у Риты "кожаную куртку", он протискивается в вагон, а потом через окно втаскивает молодую женщину. "Для него Рита была неприкосновенна. Эго был его друг и товарищ по цели, его политрук, и все же она была женщиной. Он это впервые ощутил у моста, и вот почему его волнует так её объятье. Павел чувствовал глубокое ровное дыхание, где-то совсем близко её губы. От близости родилось непреодолимое желание найти эти губы. Напрягая волю, он подавил это желание". Не в силах совладать со своим чувством, Павел Корчагин отказывается от встреч с Ритой Устинович, обучающей его политграмоте. Мысли о личном отодвигаются в сознании юноши ещё дальше, когда он принимает участие в строительстве узкоколейки. Время года трудное - зима, комсомольцы работают в четыре смены, не успевая отдыхать. Работу задерживают бандитские налеты. Кормить комсомольцев нечем, одежды и обуви тоже нет. Работа до полного надрыва сил заканчивается тяжелой болезнью. Павел падает, сраженный тифом. Самые близкие друзья его, Жухрай и Устинович, не имея о нем сведений, думают, что он умер.
Однако после болезни Павел снова в строю. В качестве рабочего он возвращается в мастерские, где не только упорно трудится, но ещё и наводит порядок, заставляя комсомольцев вымыть и почистить цех к вящему недоумению начальства. В городке и по всей Украине продолжается классовая борьба, чекисты ловят врагов революции, подавляют бандитские налеты. Молодой комсомолец Корчагин совершает немало добрых дел, защищая на заседаниях ячейки своих товарищей, а на темных улицах - подруг по партии.
"Самое дорогое у человека - это жизнь. Она дается ему один раз, и прожить её надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы, чтобы не жег позор за подленькое и мелочное прошлое и чтобы, умирая, мог сказать: вся жизнь, все силы были отданы самому прекрасному в мире - борьбе за освобождение человечества. И надо спешить жить. Ведь нелепая болезнь или какая-нибудь трагическая случайность могут прервать её".
Став свидетелем множества смертей и убивая сам, Павка ценил каждый прожитый день, принимая партийные приказы и уставные распоряжения как ответственные директивы своего бытия. Как пропагандист он принимает участие и в разгроме "рабочей оппозиции", называя "мелкобуржуазным" поведение своего родного брата, и тем более в словесных атаках на троцкистов, осмелившихся выступать против партии. Его не желают слушать, а ведь товарищ Ленин указывал, что надо делать ставку на молодежь.
Когда в Шепетовке стало известно, что умер Ленин, тысячи рабочих стали большевиками. Уважение партийцев продвинуло Павла далеко вперед, и однажды он оказался в Большом театре рядом с членом ЦК Ритой Устинович, с удивлением узнавшей, что Павел жив. Павел говорит, что он её любил, как Овод, человек мужественный и безгранично выносливый. Но у Риты уже есть друг и трехлетняя дочурка, а Павел болен, и его отправляют в санаторий ЦК, тщательно обследуют. Однако тяжелая болезнь, приведшая к полной неподвижности, прогрессирует. Никакие новые лучшие санатории и больницы не в состоянии его спасти. С мыслью о том, что "надо остаться в строю", Корчагин начинает писать. Рядом с ним хорошие добрые женщины: сначала Дора Родкина, потом Тая Кюцам. "Хорошо ли, плохо ли он прожил свои двадцать четыре года? Перебирая в памяти год за годом, Павел проверял свою жизнь как беспристрастный судья и с глубоким удовлетворением решил, что жизнь прожита не так уж плохо... Самое главное, он не проспал горячих дней, нашел свое место в железной схватке за власть, и на багровом знамени революции есть и его несколько капель крови".
«Жизнь»
Девиз: «Кто не горит – тот коптит: таков закон.
Да здравствует вечное пламя Жизни!»
Отрядная песня: «Жизнь»
Легенда отряда: Как и отряд «Юность», отряд «Жизнь» был назван по мотивам произведения «Как закалялась сталь».
«Ровесник»
Девиз: «Нам никогда не будт 60,
А лишь четыре раза по 15!»
Отрядная песня:
«Стремительный»
Девиз: «Ни шага назад, ни шага на месте –
А только вперёд и только все вместе.»
Отрядная песня: «Простор»
«Вега»
Девиз:
Отрядная песня:
Легенда отряда: Являясь одной из самых ярких звёзд на небесном своде, Вега издавна привлекала внимание древних народов, которые наделяли её мифологическими свойствами. Ещё ассирийцы называли Вегу «Даян-сейм», что в переводе на русский язык означает «судья неба». Аккадцы дали звезде имя «Тир-анна», или «жизнь небес». Древние ингушские мифы объясняют происхождение Веги, Денеба и Альтаира, составляющие на небе треугольник, легендой о дочери бога грома и молнии по имени Села Сата, девушки необычайной красоты, вышедшей замуж за небожителя. Согласно этой легенде, она подготовила из теста треугольный хлеб и сунула его в золу с угольками, чтобы он испёкся. Пока она ходила за соломой, два угла хлеба сгорели, уцелел лишь один. И теперь на небе видны три звезды, из которых одна (Вега) намного ярче двух других.